Если по поводу научных озарений существуют более-менее структурированные теории, то источник художественного творчества остается полнейшей загадкой. Природу писательства постигал Владимир Казаков.

Есть такой эпизод в «Собачьем сердце», – в фильме, естественно, – где Шариков внимательнейшим образом разглядывает себя в зеркале. Дескать, сильно ли я отличаюсь от собаки или все-таки возможны варианты… Честное-благородное, на днях таким же макаром я занимался вдумчивым исследованием своей физиономии. Нет-нет, собственное дворняжье происхождение в данный момент меня абсолютно не интересовало. Просто после написания двух книжек издательство, с которым я сотрудничаю, видать, слегка повредилось умом и заказало еще три романа. И соответственно, нежданно-негаданно я вдруг стал писателем! Как же иначе, два плюс будущие три – уже пять, практически собрание сочинений!

– Писатели, они же наверняка должны быть не такие, – рассматривал я свою, слегка опухшую, морду в зеркале. – Ну, совсем не то. Ни тебе бороды, ни горделивой осанки, а в глазах – ни малейшего намека на вселенскую скорбь о судьбах человечества.

Определенно, по внешним признакам до настоящих архитекторов человеческих душ

мне еще ой как далеко. Но стремиться надо. Значит так, если я все-таки записался в литераторы, то у них должны быть какие-то этакие, свои, особые закидоны, нюансы, профессиональные болезни, в конце концов!

Любой непредвзятый житель нашей страны сразу скажет: «Знаем-знаем мы эти болезни писателей!» Как любил говаривать Пушкин: «До кабака далеко, но легко. До церкви близко, да склизко!» Тресканье водки, в простонародье, пьянство и алкоголизм, это называется!

Скажу прямо, бывает и такое. Частенько литераторы срываются в штопор и открывают им многочисленные батареи бутылок. Вот сейчас я задумался, существует ли в природе не пьющие мученики пера? Пожалуй, что нет. Есть только временно завязавшие. Опять же, автор «Войны и мира», по нему проще всего

алкоголизм. Типа, очень хочется, да не можется.

Поневоле ум за разум зайдет! Это же какое нервное напряжение! А выпивать нельзя, иначе автора самого вместо героев могут запросто отправить в дурдом! Чем же снимать интеллектуальное напряжение? Некоторые пытались заниматься спортом. Тот же Толстой ездил на велосипеде играл в городки, и имитировал перед столичными фотокорреспондентами вспашку земли. Писатель Гиляровский, тот который «Москва и москвичи», поднимал гири

и штангу. Cэр Артур Конан Доиль гонял шары на бильярде. Александр Куприн периодически кувыркался во французской борьбе. Набоков гонялся по полям и лесам за бабочками. Какая-никакая, а разминка. Не знаю, насколько это помогало в написании книг, но от неминучей болезни писателей – геморроя, спасало точно.

Некоторые отдыхали от литераторства другим способом. Может, более приятным, но довольно напряженным для мозгов и кошелька. Это карты, казино и бабы. В смысле, женщины. Как правило, с тяжелым характером, но легким поведением. В XIX веке это вообще было принято. Настрочил какой-нибудь шедевр мировой литературы, схватил за неглиже Жаннету, Жоржету или Ксюшу в юбочке из плюша – и в Монте-Карло, на рулетку! А через пару дней телеграммы друзьям и издателям. Примерно одного

содержания: «Доехал отлично – срочно пятьсот»!

Мало того, что наши гении окончательно теряли рассудок, когда проигрывали в карты и рулетку, как Некрасов – свой журнал «Современник» или Пушкин – главы из «Евгения Онегина». Так еще и эти Нюши постоянно канючили какие-нибудь никчемные шляпки и ленточки с бантиками, отчего гении словесности зверели сверх нормы! Да и вообще, многие особи женского пола, прямо скажем, открыто издевались над нашим братом. Не помню точно кому,

то ли Флоберу, то ли Виктору Гюго, а может и самому старине Хэмингуэю, какая-то фря категорически не давала, в смысле интимной близости, пока писатель не подсунет ей под дверь очередную главу нового романа. Какое свинство! Может она и стимулировала таким образом мировой литературный процесс, но мужику-то каково!

А как быть с зияющими духовными вершинами? Как быть с нетленными озарениями, от которых должно трепетать человечество? Да никак. Все это белиберда с разжижением рассудка. Как правило, основанная на явной нехватке финансовых ресурсов! Кому дача нужна, кому квартира, кому стиральная машина. А большинство писателей и поэтов попросту больше ничего делать не умело, да и не хотело. Взять хоть Пушкина – ему-то всего, по службе, за которую ему платили немаленькую зарплату, нужно было два-три раза в год являться ко дворцу, при официальном мундире,